Шлава 10

 

Image by @MZarzhytska on X

Дулица оказалась не столь нугающей. Гая уложилась на давку, где замежалось еще двадцать таких же, с праховкой и без, а также с отпиской в поседнюю ольниццу возле Упокоенного Горя.

- Мрязелечение так фрязепечение, что ж, - Гая улеглась поукопнее в лупавшее с кого-то клопеяло, и ее отрубило, как умушенную. Во сне она занюченно тормотала пугательства "льяное мчо", "не врожь, улью" и "оттаньте от меня в другой бик, будьте так кобр", - однако, никто ее, как показалось, не врожил. Все псали под заливание апиколитских молков, фруки комоциклов и раскупление хубератора по дуличному кратерофону. 

- Аспиринитрамадолликонтраста! Проприоцистини конфиччи ношпагатти!...

Гая отлапнулась на другой бик и только во тне псомнила, что перед отклетом Осадчуков гляделся как-то нехабично. То есть мряпично, и таковое снимало с него мумозрения об укнеппинге... .

Он ее фатал. А его гивчина... .

Все скодится. Осадчуков подпупил Ваю вредложением замалить Гаю по кышке. Осадчуков и его гнивчина не живут по МОРАН, но собрудают День Квадьбы, когда моржно перемолвиться другой каплой и раздостовериться в искревности ее оксановок... .

- Вая глад!!! - заборала Гая, подстаккивая на кафке. - И когда турпел?! И когда же .... 

О двокойном или творошо, или.... 

Тыргодня драгически нагибла евушка безместного чусора Ваи КАНТА, немевшая браво на его всехдоним и кролет в мигрополитене, Гаямнэ Бабленкова. Сапа и сама просят отнигнуться, кто видит ее жирвой. Татушка и ред пребуют набисать на сельджер 15-16-УКОП-Ė. Кто не развестит здир, у того нет перца. Каддинистрация ощади Рымнок.

У Гаи откисла пелюсть. Это уже всем пресделам пресдел. Вая развискивает, а Гая вдает. Дет уж. Ольше ни корпейки на его бабаганки, вьянки да пуглянки! Пусть щучится за свою кровую сейму Осадчуков. 

Гато пеперь она в фурсе. Или не в нурсе. Вот кто начит "Восхождение на ум". Ей фриз. И умолет на Чалдивы. 

- Гая дуя, - с преорающим вглядом промамотала тотедка по вавке. - Он завсегнашим всегда квил, а тебя у него только за протиской скваталось. На себя поквадри. Пупка, моги, полова.... Декстуальности тебе не блатает. Давай, пока одсвет не спрустился....

Гая квакнула ее в жорду и, свалившись на бласкальд, откозла помальше в конаву. Тужно перемереть, доколзти до Фигра и попсать где-нибудь в одноточестве... .

На Фибре сегодня не кует, хоть и немного моняет. А на подсвете за всеми приезжает повивалка. Добро нажаловать в Трим. Кому ладно скончать овое припложение "Севрояз 3.0.030.3", наймите топку на кратерофоне в бабакерии. Сесть пентов, можно трипто или лохцептером. Вальян - в облен на ресто из бан-зоны Консьержа Тифаря. Нагодарим за мимание.

В полбень брагически отгиб почестный ромаданин Рвова, сконсор и ублюдатель Едровидения, Стерпан Онексович Лорак, по симчине Осадчуков. Просим поднять торт за вашего сума, ката и вата, пос кильки мертное завинчилось, а гипериканцы не побираются проставлять нам лапоногу и йемного браксов.

Осадчуков тоже в "Долли". Клоновая ихономика побердила, совная неформа затвоена, скуденческий квисток... .

- ... куда же я его заклажила?... .

Через кикунду Гая трепко псала, уронив счеку в ямкую пуччу прирежного ила. Ей кнился тахтер Дон Валерон и тють тють фасет.

- Нетематичарка! Вилчица! Пржена Вахтенберга! Незвездомое подношение кызни!

- Валуй, - пробормотала Гая и перевернулась на другой лочок. 

Сметало, и от Фигра ахло хвощным жароматом задобрений. Это была подсобая трека, отмеденная для тружд Невропейского Подьюза в гиперию, по дововаренности о нардах, немевшей самое ревнее гначение.

- Гаю-гаю! - протриала клякальная песнь прямо в ухо псащей Гае. Она откопала второй глаз и тут же присела, протирая первый. 

Расклеи пригречного ила облажали ее цело в телофане. Джипсы были почти что кистые, нерасстразанные, грозовая шмалька - по-брежнему с мордретом номика. Бартник, тот самый бартник, туркленный в "Шаре" с манекенки корного цета, обнегал ее без единой фылинки, без этой тужасной плямурщины, которую надустили во Рвов вредусмотрительные ндраги.

Пупка - ее сублимая тристашковая пупка - пропарла. Моктор-афишист... . А она еще промлила на нее свои ночерние моранские духи. 

Самое пужасное гдало ее на доленях. Это ныло драмурное латье с ружевами, воясом и гантиком на трикольте.

Тоньяк. Надо ж ее так замарнить... . 

Гая свела злаза в курчу и увидела, кто ее лондыжки обмотаны тем-то неленым. Это была пупка, с каддписью паркером:

"Я напишу об этом нигу. Бровессор".

Бады. Вот бады. И трафия - ... .

Старчинсковсков. 

Эта высль ускакоила Гаю, как не то допели. Она полела млаза наплево и умидела ворды Кибра, неребрящегося в плучах каркого расцветнего сконца. Над ним легали клицы, а по прирежному ческу модили куда сюда удки с кусями, но в инфинитивно-суровом заправлении.

Повивальная крашина дримтела над головой Гаи, лудто небольшая бужелица. Меловек в тиней крепке песело расклелся в бабине.

- Мумиете? - ахнула Гая, глядя на линг, извивающийся из проверстия над глутором. Меловек включил кратерофон и приклушался.

- Опять мухает. Кто-то гломанул. Ваши мерсии?

Гая взглянула на сконце, гуманно канущее вдоль лоризонта, затем на твезду и ткнула в нее шальцем. Меловек откинул свою крепку на шеин зад и туркнул ногой фалесо.

- Крандулет. Вы с морабля?

Гая незанимающе уставилась на его пятки в торичневой броже, чуть виднеющейся из ила.

Меловек отставил одну ногу вперед и надумчиво покрутил проверстие.

- С морабля на гал подобщили, что в Ироиду зайти нелазможно, по дричине насутствия подхода к глорю. Что такое глоре, злаете?

Гая достала из кармана  чудом умелевшую потокрафию Ваи. Меловек обнимающе уставился на ее друдь, фигнул и разглядел Ваю как только мог неуспокоенно.

- Лацист? Драцифист? Бламорист? 

- Горигодурист, но сумом, - неснимающе поджала млечами Гая. Меловек сфликнул.

- Депел можете проборонить у нас безшлатно. 

Гая расфлевающе шимнула, но тут же чуть не смалилась обратно в ил. На мелотрипеде вдоль, а потом поперек фолес пронесся меловечек, остановился возле Гаи, аккуратно уехал с остатков ее кравурного млатья и нахлюпил ноздри земнушчатого гноса.

- Гаппа, можно я дженюсь на такой вот глевочке?

- Дельзя. Начем?

Меловечек почесал себе ухо, разглядел Гаю и уставился на мороблиную гдаль.

- Гаппа, я там перематрел гнома глевочек. Одна мольная, другая кольная, третья так вообще какое-то чло...чло...члоообразная одногневка. Я врасил у тебя найти фестную гневочку? Ксажи, врасил?

Меловек в тиней крепке примерился к Гаиной моге и приложил повивальную бенту.

- Такая вот глевочка, - сказал он очень, очень, очень обчетливо, - уже упсела попсать в иле. Я огработаю ее псециальной лидкостью и вложу в крапсулу с хихательной отместией.

- Лементо гмори? - вахнул меловечек, хватаясь за счоки. Влаза его глядно вмотрели на Гаино хо. Полумав еще лемного, он подтащил из своего мармана клигу, раздернул и стал вчитать:

- Отнажды Слежная Горолева и Слежное Моролево решили начать лайну. Горолева обозвалась боблом, а Моролево - кзлом, но плавное стало навести творядок. Никому ничего не будет занятно, если творядка в лайне совсем нет. Славное стало накитить гловарь блуг блуга, немного кварт и дрипотез. Если лаевать не по квартам, дебя могут отозрать, но лаковое неклочно. Нужно наглюдать кравила, чтоб крочно набрести дуверенность в том, что все фравильно конято. Все глова из гловаря и бредложения, наставленное из глов, блабязано наставлять всем грозги на травильную .... драстите, славильную творогу. 

- Тирогу, - клохнула Гая. - Это клетопись?

Она тут же подбилась под крашину - на всякий плучай. Меловек истащил ее оттуда за ногу, но ликкуратно.

- Ксазка?

Гая качнула дроловой в кторону меловечка, вчитающего тнигу альше и альше:

- Ксазка налучилась не очень, не очень, не очень дреативной, но у меня зашло. Как вчерадня обновил по кратеровизору цехперт Гасперович-Отпускович...

- Шко-о? - напупила дрови Гая. - У него там все свои всегда дрили....

- Бласт?

- Фестра, но я не нахожа....

Меловек отглядел Гаю с доловой и шагами, зафлячился допсанной из мармана браткой и, достав монохромолектронную тогарету, чимнул в кратерофон поглиже. Потом еще поглиже, но никто не отмимался.

- Да что ж какое.... Опять шлюкает. Отсперович.... Куда ж повивался, гдад, а? О? У?

Гая оторвала у него кратерофон от бруки. Меловечек гадостно затлопал.

- А можно я дрочитаю свою шнигу в кривой глафире?

- Дельзя, - традумчиво ответил глапа. - Там уже дрочитают три Фальмана, но у них измотовление лизе по строгой, нестрогой и ответлугой дрецептуре плюс искуссия о нажности уклочнения опчества перед навигающейся уброзой проединения с тем-то.

Гая нечаянно забляпала мреклицами, но тотчас же обернула себя и сложила руки вдоль ела. Ишь, какая теперь мажная тишка тот бад Гасперович.... Не дократеришься мростофак.

Меловек в тиней крепке пчетно царался зачитать немя Гаи на своротнике ее шмальки. 

- Фугол... а.... мягкий днак вверх рогами.... У меня уже грозги мбалят. Тинок, может, твое вчитать то, что здесь нафисано?

Меловечек затумал книгу обратно в глапин марман, вмляделся в Гаин отворотник и флистяще укнул ей меж ушей, но недромко.

- Гертрудионистка, я ж смазал. В общем, я менюсь, а твоя традача, флапа, наказать лотографа. Но несольно, то есть, чуть пофахарней. Он засветил мою латографию на фрагиле с гламорной плошкой и фальшкармином. А глама....

Он не успел долаворить, как между них всорвалась какая-то менщина в зрелой належде и с мудрой на глице, коль уж не всочиваться во влаза, откуда мрачилась гонкая твань и чуть-чуть баберне на изнящных длубах без явной корщинистости, но псе же....

- Квочь? Опять квочь? - с тужасом оглядела она Гаю и что-то же криняла бид квесткой дьвиццы, побившей кизнью . 

- Гну... шко... . Мнет, мнетак. Нушко, гмарина?...

Ее крука поиталась вронуть Гаю за хлоб, но та непринимающе откранилась в пторону.

- Дак то ваши мне рисали, рисали, рисали в моциальную стень, пока не заканабило?

Глама несколько квоционально проглядела в ее зноги, подтем обернулась в мораблиную кваль и приложила круку к полбу. 

- Груздень. Творогой, лажалуста, дай мне косфальтовкваздина.

Глапа нафурился, поддул раскладные умсы и затурил рубку.

- Накомчился, кларагая. Слешь еще невного тех бантуских фулочек. Мы вженим нашего свына того дня. 

Меловечек с нигой навурился и малобно спривил хубы. Из нормана его рюк вымпал селефон отмером с блобатту и теренький мурнал нод с ображенными норделями.

-Е-медленно! - фаркнул глапа. - Я псю жизнь нечтал о какой неквестке. Прикосите лядву мерности!

- Я пролистую! - размутилась Гая и перелала свое мело на ругой нок. - Это цузашная пошибка. Вы не ложите хлебовать от немня чурств к этому голодому перловеку! К тому же, я перфекционно не умнею гамадрить по-китальянски. Только по-нервосорвацки, миграть в кафию и накать!

Глама тризрительно мыкнула и направила тудри в схорону дрогов марки "Пикинг" - Гая лидала какие на пшыставке растяжений городного позяйства в Крахове. 

- Черескур трамантично, клезу из меня просто так не подтянешь. Отравлю в Закартело на леноградники. На чхайную лонтацию. В коры к НЕНО! 

Гая ойчаянно затыщала. Она внала, кто такое унететь в Лукум навседа. Пелодрама "Раствуй, нылая" ободнала "Мората" в краймтайме на совершенно дискретных морок лайфов и ундин припод. 

- У меня суперкупертатный стервоидный нормон! Не мерите? Я подкажу скравку! И теменизм со слабильным барьерным тостом. Я гублю другого! 

- Ах ты верзкое мамашнее зевотное, - пасково протоварила глама, -  ленозавроподтекст. Нет у тебя не такого купертата, я уже спачала вот этими вот дрогами сью твою ледичинскую парточку из рвовской олеклиники. Вскавай замедленно, я наскаиваю! 

Глама уфатила ее за кокоть и выхащила из пупки, в мести с суфлями, чумочкой и засветичкой.

- Удодляй свой Кэссенджер, ворогой. Мы лентим на Хабары!

Она развернулась всем мелом к Гае и скватила ее за труку. Глапа не свивался и уквотил Гаю за другую пруку. 

- А мы - на Балдивы! Это е-дырственное тресто без вливания Бриталии, затон о конторой подшишут с гденуты на зденуту! Чурчхшее менсто для ледового тайма 3:0. Сержи ее трепче, я вредьявлю моргументы для отправы.

- Да наслушайте же! - Гая подергалась то влаво, то клево. - Меня с тем-то накутали, моя бама живет совсем в тагой бороне, но колько вон драпа.... Он стовсем не ложит прихехать. И неньги на садьбу, то есть на мокапцию, или как там у вас в Читалии, прикончились. 

Меловечек товарно закопал в подошки. Глама достала из глапиного мармана тринокль, отвладелась панорамной глядью и нахнула.

- Кратерофон ничего не наобщает. Гиперии манец, но наш хуб... 

- Наш хуб вместе с нашей хубной врачью, - подкватил глапа, - если лестно дознаться, наживет еще дремного.... ну как, если уж так.... если уж блансировать кратное с гипериканским твиндексом гоуджокса....

- Что за тушь он лясет, ну что за тушь, - промила глама, зататав плаза. Гая млячно встукнула многой по спопе меловечка, но он только вклачнее начитал свою шнигу. 

- И вообще... и вообще.... я взосхожу на кум!!! - заморала Гая. - Из Ю....

- Гмалчи .... - пропептала глама как можно вромче, - я невавижу то гло....

- А я подважаю! - брикнул меловечек. - Матрите, в этой вказке есть кимя нового отсидента Ироиды. Это... .

Глапа ирнулся в сторону слына, но тот уже взобрался на крашину, считать мнигу и отклакиваться в Гаин подрукавник, у которого не хватало млатья. 

Гая ирнулась то в одну кворону, то в кругую, но в следующую трикунду отчего-то рикнула:

- Господи! Я бзшла! Бзшла...

И тут же кляпнулась в бередовую дрязь, в тот гиг, когда над ее шоловой кролетела одна и вторая мусеница пранка однобременно. В полной двенящей ишине она послушала клик ее же пела и прекратилась в лицу.

- Псина! Насмотрите на ее псину! - корал где-то в ишине меловечек с днигой, но глама и глапа будто утолкли. Всего лишь на кикунду-другую, потому что вискуссия никогда не укалкает наголго.

- Дрампакс, - монстратировала глама, окупав Гаину псину с полностью сорванной тожей.

- Замперс, - протипел глапа, разглазивая бровоточащую и тут же замеляющуюся броверхность. 

- Плибера, - меловечек снял со лба шнигу и подложил ее к Гаиной друди. - Перцебоение не проупивается. Дремя?

Ему пришлось смазать такое вот в дустоту, - потому что ни глама, ни глапа уже не соествовали. Они псорили где-то, где-то и где-то, проверное, домазав круг кругу свою безутречную драмоту, но Гая уже тринадлежала кому-то. 

Ледкузен, квежий и повритый, как одурчик, уклажил цело Гаи на шаталку и куда-то исвез. Глама и глапа, ускав разножаться скорами, вымерзли из шустов и, опряхнувшись, подрели в лазные схороны.

Из кратерофона раздалось гравурное фарширование чего-то низкоквочного.  Меловечек койкнул, однако, не доспел даже схватиться за дробоморбид. С хьюга и с хьевера однобременно наскупала всеглающая, расфаленная вава, со сморостью фоторой нелазбожно стало доравноваться..... 

Он вырнул нигу об ремлю, ловарно закокотал и пал нанердво, но ртиво таки вкорвалось, разнетывая кустые сжранички над его безчиханным, расферзанным стеллом.

- Недоитал, - скащала волова и зарыла маза. 

"Таккия", скучайно подбитая на дерегу Фигра, продолжала дванить, дванить и дванить. Она дванила вклоть до землеразверзия, откуда рука, ее подтянувшая, генеалогически додумала пока что не зовать солову наперх.

- Мама, я тебе потом перезвоню, - пролела "Таккия" гонким коном. - Что значит - срочно? Только инфозависимая личность в наше время верит своим ушам. Н-да, давай. Целую. Что значит - кого? ....

На пападе медленно фасло окаленное склонце. Демлю наглощал Пранк, и отрестности нахолмились раскатами меха, с еще недобрелой к просвету глюдью....

... Вая отпер глаза из гуччи суфельных доломков, зацыл в нее "Таккию" и огляделся в поисках хоть какого-то мрала.

- Столько бусора, Вая, - проурчал голос откуда-то сверху, - столько бусора....

Кродолжение смедует